Я вспомнила, что ребёнком войны была моя бабушка, Шевкопляс Вера Антоновна. Она стала очевидцем страшной войны. Разруха, голод, несчастья. Бабушка и сейчас со слезами на глазах вспоминает и рассказывает нам, что происходило с ней и её семьёй. Слушая её рассказы, я задумывалась: «А смогла бы я выстоять и выдержать?» Вот что я узнала от бабушки.
«В 1941 году мы жили в городе Семёновке Черниговской области. Наша семья состояла из 6 человек: мой отец Антон, мать Ирина, бабушка Ефросинья, я и два брата. Братья Иван и Николай умерли маленькими от скарлатины. 22 июня все колхозники были на сенокосе. Мужчин всех сразу забрали в военкомат. С тех пор больше отца я не видела. Говорили, что всех семёновцев отправили защищать Гомель, многие там и погибли.
25 августа 1941 года немецко-фашистские войска вступили в Семёновку. Мне тогда было 5 лет, а сестра Тамара родилась 29 ноября 1941 года. Мы, маленькие дети, увидели, как по улицам едут машины, мотоциклы, идёт много мужчин и громко разговаривают на непонятном языке. Я перепугалась и побежала домой. Страх не покидал всех жителей ни днём, ни ночью. Немцы нас не тронули, и мы остались жить в своей хате. В течение нескольких дней солдаты, как голодные шакалы, рыскали по домам колхозников, отбирали более ценные вещи, убивали птицу, свиней, крупный рогатый скот. Все учреждения, школы были превращены в казармы для размещения немецких и мадьярских солдат, в конюшни для их лошадей, в гаражи. К людям подселяли немецких солдат, жили они и у нас. Мы втроём спали на печи, а они заняли кровать и в один ряд спали на полу. Иногда они прогоняли нас, и мы бежали в окопы, вырытые подальше от домов. В окопы собиралось несколько семей, там была постелена солома, лежали одеяла, подушки, зимняя одежда. Вход в окоп закрывали досками, а на них накладывали ветки, траву, мусор, чтобы не было видно входа. Когда родилась сестра Тамара, то нам стало ещё хуже. Кормить было нечем, спать в окопе холодно. Однажды был такой случай. Мама Ира услыхала, что среди ночи бомбят железнодорожный вокзал наши самолеты, люди вынуждены были уходить в окоп. Мама разбудила меня, взяла маленькую Тамару на руки и сказала, чтобы бежала в дальний окоп. Мама побежала с сестрой, а я зацепилась за ногу одного немца, который спал на полу. Он подхватился, стал кричать на немецком языке, другие тоже повскакивали. Но я успела выбежать в сени, а потом на огород. А вокруг всё грохотало, рвались снаряды, но мы успели спрятаться.
Немцы в Семёновке хозяйничали 25 месяцев, с 25 августа 1941 года по 19 сентября 1943 года. Люди под лопату садили картошку, немного грядок – ведь надо было что-то кушать. А маленькой Тамаре нужно было молочко. За нашими огородами стоял колхозный сарай без крыши, туда согнали коров, которых отобрали у людей. Подоят немцам коров, унесут молоко, сарай закрывали на замок, оставался только немец с ружьём. И вот поздно вечером бабушка Ефросинья решила раздобыть молочка для Тамары. Она перелезла через стену, подоила корову. Но когда возвращалась назад, немец увидел её, закричал и погнался с ружьём за нею. Бабушка не растерялась, побежала во двор, а там росла целая грядка табака. Табак был высокий, лист широкий, бабушка упала в эту грядку и затихла. Немец побегал, покричал и вернулся к своему сараю. Так удалось добыть молочка для сестры. Но не все немцы были плохими. В соседнем домике жил, видимо, какой-то немецкий начальник. Он много ездил, а когда приедет, то позовёт детей и отрежет нам по ломтику хлеба, намажет маслом, ещё и по два кусочка сахара даст. А иногда давал по кусочку сыра, угощал печеньем или конфетами. Мы были очень рады такому лакомству.
Через год в нашей хате осталось жить только два немецких солдата, но в комнату завезли много «зажигательных мин». Эти немцы входили в особую группу, которой было поручено поджигать дома. Особенно они зверствовали, когда к Семёновке стали подходить войска Красной Армии. Командование немецкой армии 16 сентября 1943 года издало приказ об эвакуации всего населения. Узнав об этом, люди бросали свои дома и бежали в лес, где скрывались до прихода нашей армии. Мы сидели в землянке с закрытым входом. Тех, кто не успел спрятаться, немцы расстреливали целыми семьями, загоняли в сараи и сжигали живыми. Немцы, которые жили у нас, жгли сёла района, большая часть Семёновки выгорела.
Но нашу улицу Богдана Хмельницкого немцы не успели сжечь. Я помню этот день. 19 сентября 1943 года. Было тепло и солнечно. Мы увидели уставших наших солдат. Все плакали, обнимались. Мама сказала, что в нашей хате много «зажигательных мин», сразу подъехала машина, и солдаты аккуратно вынесли мины из дома. А мы были очень рады, что наша хата осталась. Сразу к себе взяли ещё родственников: пятеро детей и их маму, у которых всё сгорело. Было тесно, голодали, но жили дружно. На полях собирали колоски, из них варили кашу без молока, собирали перемёрзший картофель и пекли лепёшки. Зерно толкли в ступах, очищали его и ели. Хлеба почти не было. Кое-как перезимовали. Летом все начали работать: старшие в колхозе, младшие помогали пасти колхозный скот. Моя мама взялась пасти колхозных свиней, и я ей помогала. Мне уже тогда было около восьми лет, за день я очень уставала. Но за эту работу мы в колхозе получали 150 грамм хлеба и немного зерна. Вечером все получали хлеб. Я шла домой и потихоньку отщипывала от куска. Он был такой вкусный, но много нельзя было съесть, ведь кушать нужно было маленькой Тамаре, а маме и бабушке ничего не доставалось. Мы ели сосновые шишки, «кашку» на соснах, щавель, листочки липы, клёна. Так мы пережили это страшное время – Великую Отечественную войну». Бабушка прервала свой рассказ и задумалась.
Источник: Всероссийский конкурс семейных генеалогических исследований «Моя родословная» 2017 г., Лабанова А., «Семья-маленькая частица Родины», Брянская область.
#безсрокадавности
#семейнаявахтапамяти
#великаяотечественнаявойна
#народнаяпамятьбезсрокадавности